Манипулятор: Плутократы - Страница 45

Шустер покачал головой:

— А ты не думаешь, что и мы потеряем деньги? Если они объявят о банкротстве без нашего участия и возьмут под свой контроль производство или передадут его американцам, мы потеряем все. Пятнадцать процентов акций, которые мы купили, превратятся в обычную туалетную бумагу. А может случиться и еще хуже. Комбинат обанкротить не дадут, но работать ему тоже не дадут. Тогда наши акции будут стоить не как туалетная бумага, а еще дешевле.

— У тебя сегодня какой-то пессимистический настрой, — отмахнулся Алентович. — Можно подумать, что это ты просидел три часа в прокуратуре и это твоего помощника арестовали…

— Ему можно как-то помочь? — поинтересовался банкир.

— Мы уже наняли лучших адвокатов, — мрачно сообщил Алентович. Затем позвонил секретарю и попросил принести коньяк.

— Какой коньяк? — испугалась секретарь. Ее шеф никогда не пил на работе. Семен Борисович вообще исповедовал трезвый образ жизни.

— Любой, — рявкнул Алентович, — посмотри, что у нас там есть в баре. Любой хороший коньяк. И нарежь лимоны.

— Лимоны с коньяком — это плебейство, — заметил Шустер. — Во Франции мне говорили, что это варварство так портить коньяк.

— Насчет плебейства ты не прав, — возразил начитанный Алентович. — Заедать коньяк лимоном любил император Николай Второй, а его уж никак не назовешь плебеем. Хотя насчет варварского вкуса я готов с тобой согласиться. — Семен Борисович снова вызвал секретаря. — И принеси нам коробку шоколада, — приказал он.

— Так что ты думаешь делать? — поинтересовался банкир.

— Нужно звонить Климентьеву, — ответил олигарх. — У нас нет другого выхода. Нужно звонить или ему, или премьеру.

— Может, нашему другу вице-премьеру?

— Он пустое место, — отмахнулся Алентович, — ничего не знает и не умеет. Не сумел даже нас предупредить обо всем. Кому он такой нужен? Я думаю, его скоро уберут. Если и мы его перестанем поддерживать, то у него не будет вообще никаких шансов.

— Может, поговорить с Петровским? — предложил Шустер.

— Ты же говоришь, что он умирает.

— Я сказал, что он в реанимации.

— Вот пусть там и лежит. Он нам не нужен. Не наш масштаб. Давай лучше подумаем, что мы можем дать Климентьеву. Придется торговаться.

— Он потребует поддержки на выборах, — вздохнул Шустер.

— Можно подумать, что мы ему отказали бы. Что еще?

— Долю в наших проектах, — подсказал банкир.

— Нам все равно придется делиться. А насчет Жуковского он нас поддержит. Они еще больше не любят Глеба Моисеевича, чем мы с тобой.

— И скажи ему насчет твоего помощника, — напомнил Шустер.

— Значит, я ему звоню? — поднял трубку аппарата правительственной связи Алентович.

— Звони, — согласился банкир.

Испуганная секретарь внесла на подносе бутылку французского коньяка, коробку конфет, тарелку с нарезанным лимоном. Расставила все на столике. Алентович дождался, когда она выйдет, и только после этого набрал номер. Несмотря на все могущество, деньги и связи олигарха у него не было «вертушки», которая связывала бы его напрямую с Климентьевым. Семену Борисовичу пришлось звонить в приемную и унизительно долго ждать, когда наконец его соединят с руководителем президентской администрации.

— Слушаю вас, — наконец раздался голос Климентьева.

— Здравствуйте, Евгений Герасимович, — выдохнул Алентович, — вы, наверное, уже слышали о наших проблемах?

— Немного. Вообще-то я не слежу за уголовной хроникой.

Это был оскорбительный ответ. Алентович поморщился. Ему указывали на его место. Между тем с ним уже давно никто не разговаривал таким тоном. Однако через силу он продолжил:

— Задержали моего помощника.

— Я слышал, — отозвался Евгений Герасимович. — В прокуратуре считают, что это он заказал убийство директора Нижнебайкальского комбината Орлова.

— Это ошибка, — торопливо возразил Алентович. — Он не мог пойти на такое преступление.

— Вот прокуратура и разберется, что он мог и чего не мог, — проговорил Климентьев, и Семен Борисович понял, что допустил очередную ошибку.

— Конечно, разберутся, — согласился он, — но я хотел бы с вами встретиться и лично обо всем поговорить.

— Не вижу смысла. Если по данному делу, то пока рано.

Алентович сжал зубы. Этот чиновник заходит слишком далеко. Но кажется, Климентьев понял, что немного перегнул палку. Так нельзя разговаривать с одним из самых богатых людей в стране и мире.

— Но если вам надо встретиться и поговорить по другому вопросу, то я всегда готов с вами увидеться, — сказал Евгений Герасимович, — вы знаете, как мы вас ценим, Семен Борисович.

"Негодяй", — подумал Алентович.

"Жулик", — подумал Климентьев.

— Если это возможно, то я хотел бы приехать к вам немедленно, — попросил Алентович.

— Что ж, буду вас ждать, — согласился Евгений Герасимович, — сегодня в восемь часов вечера. Только давайте встретимся в каком-нибудь неофициальном месте. О вашем сегодняшнем визите в прокуратуру сообщили все телевизионные каналы.

— Где угодно, — пробормотал Семен Борисович, — ну, например, в каком-нибудь ресторане или еще лучше дома…

— Нет, — решительно отрезал Климентьев. — Лучше всего в моей машине. Я подъеду на Сретенку, и там мы встанем у Колокольникова переулка. Вас устраивает такой вариант?

— Разумеется. Спасибо, — Алентович по-ложил трубку и посмотрел на Шустера. — сволочь, — убежденно произнес он, имея в виду Климентьева. — Этот гад все знает.